[0:57:29] Milena: "сколько слышал негативных отзывов, все равно решил сходить. И знаете - ЛАЖА ПОЛНАЯ". — Милена о сути моей службы

I have prowled shadows that you never dreamed existed — Морриган из "Века Змиев" о сути моей службы



Теперь, когда я уже сутки провёл на свободе, пришла пора поведать вам о том, как я провёл этот год. Впрочем, реакция моя на происходяшие события, равно как и их должная оценка, как всегда, запаздывают: даже сейчас я ещё толком не понимаю, что и в самом деле со времени моего призыва прошло уже почти 365 дней.

Служить меня отправили, как и обещали, в Екатеринодар, о чём вам всем прекрасно известно. О внутреннем устройстве части, в которой мне довелось пребывать долгие четыре месяца, я рассказывать не могу, однако же, думаю, не ошибусь, сказав, что она одна из лучших во всей армии. Потому хотя бы, что там и правда бывали ситуации, когда курсанты, вдоволь поиграв в шахматы, шли читать классическую литературу и обсуждать тенденции развития современного искусства. Словом, очень было заметно, что на сто с лишним человек только трое, кажется, были без высшего образования.
Сейчас я с уверенностью могу сказать, что учиться там было интересно, но я весьма отчётливо помню, как мне в процессе учёбы хотелось, чтобы оная поскорее закончилась и уже началась нормальная служба. Ну, будем считать истинными те ощущения, которые я испытываю сейчас, а не когда-то там.
Помимо сверхсекретной учёбы, была и обычная служба. Раньше я помнил, сколько раз я в какой наряд заступал, равно как и точное их количество, теперь же, увы, знание это мною утеряно. Дневальным я был три раза, это могу с уверенностью сказать, в патруле я был четыре или пять раз, а на КПП — шесть. Дневальным быть тяжело и неинтересно, патрульным — легко и интересно, помощником дежурного по КПП — тяжело, но интересно, да ещё и автомат с собой на развод берёшь, после чего гордо стоишь у ворот с ножом на поясе. Понервничал я на этом посту изрядно, но мне понравилось и теперь неимоверно горжусь, что самым прямым образом участвовал в охране спокойствия южных рубежей своей дражайшей страны, такие дела.

Надо сказать, учиться было тяжело во многом по одной простой причине: конспекты, которые мы вели на занятиях, тоже считаются секретными, а потому нельзя было так просто взять и усесться где-нибудь в казарме да почитать то, что сегодня поназаписывал. Тем не менее, к экзаменам все вполне успешно всё выучили и сдали, в том числе и ваш покорный слуга. Учился я, наверное, и впрямь неплохо (потому что больше я ничего не умею, мва-ха-ха), к тому же я очень любил выступать в роли нештатного замполита и проводить так называемые информирования, когда того требовал распорядок занятий. На этих самых информированиях я, считайте, готовился к преподавательской работе (Дима Кукушкин мне так и сказал: будут в университете проблемы с дисциплиной у студентов — так им и говори: "Да вы знаете, где я лекции читал? В армии!"), а мои сослуживцы, смею надеяться, узнали хоть что-нибудь новое для себя из военной истории и современной международной обстановки.

Результатом всей моей бурной деятельности в стенах екатеринодарской цитадели стали две маленькие металлические штучки на погонах, которыми, похоже, я буду похваляться до конца моей грешной жизни.

Выпустили нас в апреле, после чего в течение едва ли не месяца мы разъезжались по всей России: кто-то попал даже на флот (отчего из курсанта превратился не в рядового, а в матроса), кто-то — и вовсе в ближнее зарубежье. Меня, Сергея, Антона и Лёшу судьба забросила практически домой — в Подмосковье. Первые трое попали в Видное, Лёша — куда-то ещё, но тоже совсем не далеко от столицы. Только вот беда: нас Антоном, как бы это помягче сказать, рапределили не по специальности. То есть да, нам пригодились кое-какие из полученных навыков, но назначение нас на должности было равносильно тому, как если бы кто-нибудь попросил переводчика с английского попереводить с итальянского, потому что они оба иностранные языки и пишутся латиницей. Сейчас, честное слово, уже почти всё равно, но тогда я ужасно из-за этого переживал.

Да и вообще по сравнению с екатеринодарской цитаделью новое место службы уступало во всём: жили здесь в подземном бункере, воду нужно было таскать извне, ибо водопровод не провели и вряд ли когда-либо проведут, телефоны внутри не могут поймать сеть, а начиная с конца мая мне к тому же приходилось каждую ночь спать прямо на рабочем месте, предварительно очистив стол от нужных и не очень бумаг и положив на него матрас. Но ничего, с течением времени привыкли и к этому, а необходимость спать прямо на боевом посту и вовсе была переосмыслена мною как своего рода привилегия: вечером и ночью я был полностью предоставлен сам себе, а это весьма ценно в подобных обстоятельствах.

Самое страшное, что с нами периодически случалось во время жизни в лесном убежище, — это учения. Для подобных нам воинов учения суть много, ОЧЕНЬ много работы и беготни от рабочего места к разного рода офицерам и обратно. Самым суровым испытанием был приснопамятный Запад-2013, во время которого я как-то раз ночью сидел в тельняшке и вместе с одним сослуживцем набирал громадные телеграммы, в то время как старший лейтенант Б. успешно разгребал всю прочую бумажную работу, накопившуюся к ночи. Мы тогда всё успели сделать и я очень этим горжусь, но, как сказал Суворов про взятие Измаила, решиться на такое можно только раз в жизни.

После сентября учений больше не было, и мне просто оставалось дождаться дня своего освобождения, коий благодаря хорошему ко мне отношению старшего лейтенанта Б. и капитана И. наступил 10 декабря. И, не поверите, я дождался.

Мне великое множество раз было тяжело, я несколько раз ревел в аппаратной, пока никто не видел, проклинал себя, всю свою жизнь, своё решение пойти служить, но сейчас я говорю: если хоть что-нибудь из того, что я там делал, внесло пускай самый незаметный вклад в сохранение вашего, друзья мои, спокойствия, то всё это было не напрасно. И я не жалею, что ради этого отдал 363 дня своей жизни.
И всё же я никому не посоветую идти туда по собственной воле, а кроме того, армия просто обязана быть контрактной. Уж теперь-то я могу об этом судить.

Потом ещё кое о чём (и о ком!) напишу.